Середина ноября в Женеве. По городу носится ледяной ветер, и ощущение возникает такое, что с пасмурно-снежных гор спустился холод и всеми своими колючками вонзается в кожу. Сегодня здесь, во франкоязычной части Швейцарии, происходит ежемесячная встреча всех сотрудников лейбла Cadenza. Управление лейблом ведется из Берлина. Там живет Эн Райх (Ann Reich), которая с 2006 года на равных правах с Лусиано (Luciano), управляет лейблом и взяла на себя все административные функции. Но встречи, тем не менее, проходят в Женеве, где живет Люсьен Николе (Lucien Nicolet), более известный как Лусиано, вместе с женой Франческой и двумя детьми Лилу и Амаэль. Можно сказать, что Cadenza сейчас находится в своей второй фазе, после того, как Энн включилась в управление делами. Раньше же Cadenza воспринимали как лейбл, на котором обкатывал свои идеи Лусиано, и издавал треки своих друзей чилийцев, давно живущих в Германии, однако с сентября 2006 года, частота выхода релизов на лейбле достигла релиза в месяц. Одновременно с этим практически каждый релиз представлял миру нового артиста. Решение, с экономической стороны, выглядело довольно рискованным, но, похоже, оно начинает приносить свои плоды: Cadenza теперь воспринимается как актуальная музыкальная инстанция, чьи музыкальные находки, можно смело пускать в дело и доверять им.

Богатство старожилов

Наша цель ведет нас в пригород Женевы, в Каруж. Крошечные двухэтажные домики придают улице живописный вид и являются местным достоянием, какое уже в Женеве сложно застать: почтенные магазины с домашней утварью, французские пивоварни, деревенские рестораны, где готовят умопомрачительный фондю. Мы прибыли в послеобеденное время и команда Cadenza вовсю резвится в новой студии Лусиано, которую он выстроил в Каруже. Чтобы туда попасть, надо в темной прихожей на ощупь отыскать лестницу ведущую на второй этаж, посмотреть в застекленное слуховое окно, в котором можно увидеть хозяйку гостиницы и оказаться, в конце концов, перед входной дверью на второй этаж. В вестибюле сидит Амели Николе (Amelie Nicolet), младшая сестра Лусиано, являющаяся к тому же еще и дизайнером всех релизов лейбла. Там же сидит Амината Каба (Aminata Kaba), отвечающий за весь букинг Cadenza. В приемной сидит Энн Райх и пишет кому-то и-мейлы, а перед ней прыгает, чему-то веселясь, тур-менеджер Лусиано Муса Кисеей (Mousa Ceesay). Из динамиков Martion Bulfrog мягко ухает бас-барабан, в студийном кресле сидит румынский диджей и музыкант Раду (Rhadoo), и вот на пороге показывается запоздавший Лусиано. Радушно со всеми здоровается, очень приветлив, что совершенно для него не удивительно.

Лусиано идут и отросшая, окладистая, борода, какую по обыкновению носят представители богемы, и полудлинные волосы: вид прожженного тусовщика с Ибицы с усами как у порно-звезды, уступил более благородному осеннему образу с блуждающим взором. Он радуется своей новой, только что построенной, студии, приходит в воодушевление от игры на новой барабанной установке, и попутно узнает о новостях из Берлина. Говорит Лусиано с трудноопределимым акцентом. Его родной язык – французский, но кроме него он легко общается на английском, понимает португальский, испанский, итальянский, и, точно, немецкий. Интонация у него какая-то особая: наполовину гортанная, наполовину певучая. Концы предложения у него вытягиваются вверх, и производят в большинстве случаев очень приятный эффект на собеседника. Ему точно надо было быть дипломатом.

До бесконечности большое место

После десятиминутной поездки на машине мы оказываемся в крошечной деревушке Босси, прямо перед домом Лусиано и его семьи. Контраст с его программой выходного дня разителен: дом стоит на склоне горы, прямо перед площадкой для игры в гольф. Перед площадкой простирается большой газон, который в пятистах метрах ниже, ограничен лишь одной улицей. Справа и слева чуть ли не бескрайние равнины. Если не замечать отдаленного шума, то здесь царит тишина. Соседние дома оказываются дачами, и сейчас не сезон, пусто. На газоне стоят детские качели, а в доме игрушки навалены в кучу вместе с пластинками. На вид Лусиано около тридцати – но испытаний он вынес побольше, чем большинство его коллег диджеев. Он сын чилийки и швейцарца, родился в городке Ля Круа, и был настоящим гражданином Швейцарской конфедерации, пока в 1988 году не уехал с матерью в Сантьяго де Чили, где и стал известным диджеем, организатором собственных вечеринок. Вернулся он обратно в 2001 году, вместе со своей женой Франческой. И с того момента у него и начался новый этап в карьере. «Все что со мной произошло», говорит Лусиано, «стало возможным лишь благодаря таким людям как Франческа, которые окружали меня. Я довольно в юном возрасте понял что такое ответственность. Когда я узнал что буду отцом, то мне было двадцать лет. Я толком не закончил школу, у меня не было профессионального образования, не было денег и не было работы. В Швейцарии мы жили в крохотной лачуге из картона и нам надо было с Франческой пожениться, чтобы она могла жить в стране. В тот момент остро стоял вопрос о существовании вообще и это заставило меня предпринимать усилия. Я не хотел работать на стройке, я хотел жить музыкой. Я был достаточно силен, чтобы начать действовать, но мне, конечно же, сопутствовала удача». Он забыл упомянуть о своем таланте: прежде чем Лусиано основал Cadenza у него уже вышло девять релизов на лейблах вроде Klang, Mental Groove, Pelon, Bruchstьcke, один CD с записью живого выступления на Max.Ernst и один полноценный альбом под своим настоящим именем на Peacefrog. Одновременно с этим его тащил за собой Рикардо Виллалобос (Ricardo Villalobos) на все тусовки на Ибице, в Берлине или в какой-нибудь части мира. Когда летом 2003 года вышел первый релиз на Cadenza «Orange Mistake» от Luciano & Quenum, то поначалу и не шло речи о том, чтобы заложить фундамент собственного лейбла. «В тот момент кое-какие мои работы хотел издать на Perlon Томас Францман (известен под псевдонимом Zip, являющийся одним из совладельцев Perlon – прим. пер). А мы с Quenum только-только закончили работу над «Orange Mistake», и я четко знал – этот трек будет настоящей бомбой. Я послал его Зипу. Ему он тоже понравился, но для Perlon этот трек был все-таки агрессивным. Но я очень хотел этот трек выпустить, только не знал где. Я подумал-подумал и решил напечатать тираж пластинок сам. Тираж разобрали мгновенно и меня попросту завалили и-мейлами. Тогда я и решил свой лейбл создать, правда меня оставливала мысль, что любой лейбл требует уйму времени и бумажной бюрократии, с которой я вообще возиться не хотел».

Всю эту скучную работу на себя взял живущий в Цюрихе, и регулярно диджействующий Серафин (Serafin). Серафин мало того, что иногда записывал музыку, так еще и держал музыкальный магазин «P45», да и с Лусиано они были дружны давно. До лета 2006 года, выпустив 11 релизов, Серафин отвечал за всю бумажную волокиту связанную с деятельностью Cadenza. Разделение труда, вместе с растущей популярностью лейбла принесли и сильно возросшие затраты времени и сил. Серафин, к тому же, запустил собственный лейбл Mountain People и расстался с Cadenza. В тот же день, находясь в Берлине Лусиано спросил у своей знакомой Энн Райх, нет ли у нее времени и желания заняться делами одного небольшого лейбла. Сорокалетняя Энн, незадолго до этого продала свое консалтинговое агентство и со всем своим воодушевлением и профессионализмом в области экономики окунулась в музыкальную область. А это именно то, что нужно для того, чтобы вести свой бизнес в этой сфере. «Я всегда хотел иметь партнера, который бы заботился обо всем лейбле», говорит Лусиано, «обо всем, что касается артистов, управления лейблом. Это меня судьба с Энн свела, не иначе. Она стала чем-то вроде мотора, который привел в движение всю картину. Теперь я могу полностью расслабиться и целиком посвятить себя музыке».

Подрастающее поколение в собственном доме

После того, как поменялся бизнес-подход, и в политике лейбла произошли изменения: если за первые три года существования лейбла было выпущено всего 11 релизов, то начиная с осени 2006 года лейбл начал стабильно выпускать по пластинке в месяц. При этом лейбл опирался не только на известных артистов, вроде Loco Dice или Рикардо Виллалобоса (Ricardo Villalobos), но и активно выпускал музыку молодых музыкантов, вроде Алехандро Виванко (Alejandro Vivanco), Digitaline или Pikaya. При этом хотелось бы отметить, что Cadenza не пошла по пути «Orange Mistake», штампуя треки предназначенные исключительно для танцпола. Одним из первых релизов стала пластинка «Max Binski»с довольно экспериментальной музыкой от проекта NSI (Тобиас Фройнд и Макс Лодербоер), которая никогда не сможет стать популярной. Все ж таки хитами в то время свой лейбл снабжал сам Лусиано: им стал и ремикс на Салиф Кейту (Salif Keita) “Yamore”, который он сделал годом ранее для одной джазовой компиляции, таким же хитом стала совместная работа с Томасом Мельхиором (Thomas Melchior) “Solomon's Prayer/Father”. «Мне очень нравится эта пластинка!», говорит Лусиано. «Мы с Томасом были соседями, когда я жил в Берлине. И он, как и я, очень верующий человек. И поэтому мы с ним решили сделать что-то вместе». В итоге пластинка действительно получилась с привкусом какой-то философичности и действительно можно сказать о некоем духовном переживании.

Несмотря на сильное различие в выпускаемой на Cadenza музыке, есть в ней что-то такое, общее. Безусловно присутствуют микроскопические изменения сделанные Лусиано и большое количество ритмов и мелодий, прошедших обкатку и здорово подходящие для затяжных диджейских выступлений. При этом Энн и Лусиано очень тщательно подходят к вопросу о выпуске очередного релиза – много демо-дисков уходит в мусорное ведро. Хотя почти все релизы лейбла замечательно функционируют на клубных танцполах. Но несмотря на некую общность в звучании, все артисты Cadenza стараются пестовать свое собственное звучание: венесуэлец Аргенис Брито (Argenis Brito) делает свою, довольно сухую, музыку снабжая ее остроумными попискиваниями и пощелкиваниями, и тем самым, приближает себя к ранним релизам лейбла Warp. Чилиец Алехандро Виванко наоборот, вовсю эксплуатирует южно-американскую мелодику и современное минимал-звучание. Музыка же Andomat 3000 & Jan, наоборот, близка к первозданному хаусу, с жирным, чувственным басом и впечатляющими барабанами.

Та музыка, которую издает Cadenza отражает потребности клубного сообщества, прошедшего через горнило минимала: музыка не должна быть сухой! С одной стороны Cadenza становится больше хаусовым лейблом, но с другой, уделяет вниманию техно, как это демонстрирует один из новичков лейбла – проект Reboot. И одним из наиболее заметных релизов, подтверждающих это движение, стала пластинка “Tips” румынского диджея и музыканта Петре Инспиреску (Petre Inspirescu), иногда прячущийся за псевдонимом DJ Pedro. И эта пластинка показала ось Берлин-Чили-Румыния, на которой и вертится сейчас лейбл. «Я обожаю эту пластинку», говорит Лусиано, «Педро невероятно талантливый музыкант, в самом прямом понимании этого слова. Он, как и многие другие, работает с Ableton Live. Но он единственный, про кого я могу сказать, что у него есть собственное звучание. Та музыка, которую я получаю из Румынии, я ее какой-то особенной считаю. Наверное что-то похожее было в Чили, когда после падения диктатуры был какой-то творческий подъем, да и политический опыт мы набрались с горем и болью».

Вообще, чтобы лучше всего понять музыкальный настрой, что пропагандирует Cadenza, лучше все отправится на их вечеринку, которая проходит раз в два месяца в берлинском Panorama Bar. Публика тут, обычно собирается такая, которая не приемлет стандартный подход к делу, когда музыку играют бесстрастные диджеи и музыканты. На этих вечеринках обычно выступают молодые артисты, показывающие все, на что они способны. Лусиано играет тут тоже, но не каждый раз. Клуб во время таких вечеринок, довольно быстро забивается, музыканты и диджеи приводят с собой знакомых, которые потом, легко могут переквалифицироваться в музыкантов, издающихся на Cadenza. Одним из таких музыкантов стал Франк Грайнер, регулярно посещающий кадензовские вечеринки и вместе со своим другом Даниэлем Реммом сформировали проект Pikaya. Оба уже довольно давно живут в Берлине, а познакомились еще в девяностых, когда Грайнер во Франкфурте-на-Одере устраивал вечеринки, а Ремм на них тусовался. Когда они снова встретились в 2000 году в Берлине, то начали очень часто и долго просиживать в студии, изучая возможности аналоговых и цифровых подходов к записи музыка. Лусиано услышал их трек «Grьne Raufaser» совершенно случайно – он ехал вместе с Грайнером в машине на фестиваль Fusion Festival, и тот ему поставил их работу, которая была на этом фестивале пущена Лусиано в ход, а после обкатки, она была лицензирована и выпущена на лейбле. «Вообще-то мы хотим, чтобы каждый наш трек с чем-то ассоциировался», рассказывает Грайнер, «поэтому мы много внимания уделяем мелодии, и структура наших треков напоминает песенную».

Иначе действует другой коллектив с Cadenza – дуэт из Швейцарии Digitaline, за которым стоят Лоран Бовей и Грегори Понсет. Бовей в юности колотил по ударным установках в различных грайндкоровых группах, а Понсет играл на гитаре в двух построковых группах. Вместе они уже три года, забросили гитары, барабаны и пишут электронную музыку. На пластинках и дебютном альбоме «Anticlockwise», вышедшем на двух пластинках они показывают себя мастерами в создании хрупких грувов, таинственными мелодиями, шепчущими вокальными лупами и в целом создающую собственную звуковую картину, где какая-то недосказанность, фрагментарность и придает музыке соблазнительный вид. Эта музыка, как говорит Понсет, результат длительных студийных джем-сейшнов. «С нашей музыкой ничего особо непонятно. Мы просто пытаемся делать что-то, что само бы развивалось, органически. У нас нет никакого плана, есть только какое-то, причем довольно слабое, понимание как нам выстроить свой звук. И только после всего этого мы сможем понять имеет наша работа смысл или нет».

"С компьютерными программами теперь стало совсем просто делать треки, но в большинстве случаев не хватает более высокого музыкального понимания. Хорошей музыке пресеты не нужны – их делают сами". Лусиано
Наряду с музыкой, сильную роль играет и оформление пластинок. Если первые семь релизов оформлялись в черно-белых тонах, то уже начиная с пластинки Рикардо Виллалобоса «Ahso», все релизы Cadenza начали получать пестрое, цветное оформление: цветки, стебли, листья в различных вариациях теперь появляются на обложках Cadenza. Макеты фотографирует сестра Лусиано – Амели Николе, изучавшая графический дизайн в Чили, и позже осевшая в Берлине. Растения, появляющиеся на обложках преимущественно из Чилийского национального парка, и это, похоже станет неистощимым фондом. От этого релизы Cadenza выглядят очень приветливо, и порой даже встает вопрос о взаимодополнении музыки и оформления: может быть треки Лусиано так же богаты в цветах и формах, не ветвятся ли также органично треки Виллалобоса как изображенное на пластинке ветвящееся, ползучее растение?

Почивать на лаврах!

Но, между тем, перед Cadenza, равно как и перед любым другим лейблом стоят важные вопросы: как сохранить физические носители, на которых держится экономика лейбла? Как продолжать выпускать релизы массовым тиражом, если все больше людей скачивают лишь отдельные треки? Как музыкантам, которые не являются успешными диджеями, жить за счет музыки? На этот счет у Cadenza есть своя стратегия: укрепление изнутри, сплоченный выход наружу. Всем букингом Cadenza занимается один человек – Амината. Чем успешнее себя чувствует лейбл, тем больший гонорар можно запросить. К проходящим вечеринкам Cadenza в Panorama Bar и парижском клубе Rex в этом году должны присоединиться клубы в разных странах. Помимо этого учредители Cadenza в прошлом году основали еще и издательство специализирующееся на выпуске музыкальной литературы. При этом владельцы лейбла совершенно не хотят отказываться от практики выпускать релизы на сдвоенных пластинках. К тому же в прошлом году вышла первая компиляция Cadenza на CD, а в этом году заявлено сразу несколько альбомов в этом же формате. Сам Лусиано сейчас работает над своим новым альбомом, для чего даже отменил все даты зимой, чтобы сосредоточиться на своем детище. На альбоме, по слухам, будет звучать голос Мартины Топли-Берд (Martina Topley-Bird), которая когда-то начинала с того, что пела на альбомах Трики. Лусиано говорит что это будет альбом очень вольный по форме, но тем не менее полностью электронный, но и не чисто танцевальный. Он хочет поработать с музыкой для головы.

«Хорошей музыке пресеты не нужны»

Лусиано так же радуется возможность экспериментировать, и, тем самым находит ответ на извечный статус кво музыкальной индустрии. «Сейчас не так много людей, готовых испытывать нечто новое», страстно объясняет он, «каждый музыкант теперь понял, что свой лейбл открыть проще простого. И теперь каждый месяц появляется по сто новых лейблов, но тех, про кого можно сказать что они высококачественные – таких нет. Плюс тут стоит проблемы со сбытом. Я получаю где-то по 50 демо-дисков, из которых дай бог качественными могут быть 3 диска. Все остальные звучат настолько похоже, что кажется они сделаны в каком-то инкубаторе. И эта шумиха вокруг минимала: люди больше не ищут чего-нибудь такого, что действительно доставит им удовольствие, а лишь "марки", как мне кажется, тоже по инерции. Но совершая все это, будучи совершенно незаинтересованным в разрушении или развитии музыкальных границ. С компьютерными программами теперь стало совсем просто делать треки, но в большинстве случаев не хватает более высокого музыкального понимания. Хорошей музыке пресеты не нужны – их делают сами».

Этому следует и под-лейбл Cadenza – Split Compositions, на котором пока вышел один релиз самого Лусиано «No Model No Tool» и который ясно дал понять всем, что Лусиано воспринимает релизы лейбла как своего рода диджейские инструменты, требующие от диджея воображения и действия. Все релизы, которые будут выходить на Split Compositions обязательно будут выходить на сдвоенных пластинок – на одной будут ритмические зарисовки, на другой звуки без ритма. Вторым релизом планировалось издать треки Виллалобоса, но там не получилось из-за проблем с лицензированием. Трек назывался «Enfants» и состоял из двух частей: детского хора, а так же ритмичному треку, с явной бас-линией, как будто выпрыгнувшей из диско. Детский хор поет о могущественной Бабе Яге, известном персонажи из славянской мифологии. Известен был шум, который царил вокруг этого трека, да и сами Лусиано и Виллалобос всегда играли его с радостью. «Детский хор, который Рикардо взял для «Enfants» основан на произведении французского музыканта-эксперименталиста Кристиана Вандера (Christian Vander)», поясняет Эн Райх, «и записано оно было в 1995 году как «Baba Yaga La Sociere» как посвящение двадцатипятилетию самого Вандера. То, как поработал с хором Вандер производит сильное впечатление, что и искал Рикардо при работе над «Enfants». И особенность этого трека как раз заключается в том, что у каждого диджея он будет играть так, как тому позволит его музыкальная смекалка».

Звуки, дарующие энергию

Cadenza больше всего напоминает небольшое семейное предприятие: за дизайн отвечает сестра Лусиано Амели, жена Лусиано Франческа делает фирменные майки Cadenza, его подруга Эн Райх работает с прессой и попутно пишет под каждый новый релиз рекламный текст. Но лейбл не выглядит закрытым – скорее это семейное чувство распространяется и на всех музыкантов, так или иначе задействованных на лейбле. Это хорошо заметно на совместном обеде в доме Лусиано, где царит фамильярное отношение между всеми, бьет ключом жажда жизни. И даже если Лусиано и стоит в центре всего этого, вроде патриарха, но сам ведет себя абсолютно по-простому.

В течении всего вечера глава семейства говорит вновь и вновь: «Дети – это самое важное и прекрасное!». И то, что он абсолютно честен в этом абсолютно заметно как он относится к своим детям – шестилетней Лилу и четырехлетнему Амаэлю. Как только они оказываются где-то поблизости, то Лусиано гладит их по голове, целует в щечки. Лусиано каким-то непостижимым образом удается проживать две жизни – одну в роли диджея-джетсеттера, а второго как заботливого главы семейства. Уже десять лет он диджеит каждые выходные. Он любит клубную среду со всеми ее ритуалами. Лусиано радуется что его дети любопытны и хитры, и что они порой сопротивляются образу жизни их родителей. Правда в будущем Лусиано планирует сократить количество выступлений, просто хотя бы потому, чтобы банально не перегореть. И чтобы сохранить себя для своей семьи. Он абсолютно не хочет пропустить взросление своих детей, важные моменты, которые будут происходить в их жизни. Именно ради них, после двух лет проживания в Берлине, он переехал в пригород Женевы. «Я люблю Берлин», говорит он, «этот город меня сильно вдохновляет. Но ради детей нужно было пойти на такие жертвы. И теперь здесь я наслаждаюсь спокойствием».

Возвращаясь в аэропорт, проезжая многочисленные крохотные деревушки, Лусиано добавляет: «Музыка всегда оберегала меня и являлась источником света в мой жизни. Cadenza это мой способ вернуть музыке то, что она дала мне». И в этом не остается сомнений, что он не шутит, говоря об этом подарке.

Текст: Тило Шнайдер
Перевод: technoid